Воспоминания о священнике Владимире Алясове // Православный Саров (28 августа 2014)
«Идти служить в Церковь надо тогда, когда ты понимаешь, что не можешь не служить»
– В сентябре-октябре 1992 года я стал приходить в открывающийся в Сарове храм (хотя тогда и храма-то еще не было, а служили в часовне на городском кладбище). Господь распорядился так, что у меня было большое желание найти ответы на волнующие вопросы. И в священнике Владимире Алясове я увидел того человека, который сможет в этом помочь.
Первым делом я попросил батюшку освятить мой нательный крестик. Поскольку я несколько лет работал гравером, то изготовил его сам. Он согласился и попросил, чтобы я пришел к нему домой. Я тогда ездил на велосипеде. Прикатил по указанному адресу и поразился, в каких стесненных условиях жил батюшка, причем, все время, до конца пребывания в Сарове – в двух смежных комнатках хрущевки на первом этаже по ул. Куйбышева, 19... С этого серебряного крестика началось мое движение в сторону духовной жизни, кстати, я ношу его до сих пор.
Духовной литературы тогда не было. Прихожане Евгений Тарасов и Георгий Лялькин привозили ее в сумках и рюкзаках из монастырей Москвы – Донского и Свято-Данилова, впоследствии это пришлось испытать и мне. На приходе пришлось выполнять самую разную работу: разливать крещенскую воду, убирать, помогать в хозяйственных делах и в алтаре. Помогал нашему скульптору, а ныне игумену Афанасию (Тихонову) делать чеканку на северных вратах храма Всех Святых. Это происходило перед освящением храма в авральном режиме, но было большое воодушевление и желание достойно выполнить поручение о. Владимира.
1-2 августа 1993 года у нас в городе проходили торжества, посвященные батюшке Серафиму, именно тогда я осознал важность священнического служения. Мы встречали митрополита Николая и других архиереев, Святейшего Патриарха Алексия II на аэродроме. Под колокольней возвели временный алтарь, где состоялась Божественная литургия под открытым небом. Митрополит Николай подарил мне тогда первую икону прп. Серафима, которую я храню до сих пор. Многие участники этих торжеств приняли монашество и/или священнический сан, а духовные лица – возросли в церковной иерархии. Например, иеромонах Кирилл (Покровский), бывший клириком Дивеевского монастыря, теперь – митрополиит, а митрополит Кирилл – Святейший Патриарх. Кто прославляет батюшку Серафима, того и он не оставляет...
Надо сказать, что мою семью многое связывало с Дивеевом и с прп. Серафимом. Моя бабушка по матери родом из Яковлевки (сейчас там тоже есть храм прп. Серафима Саровского), а дед – родом из Вертьянова, где они и жили до конца своих дней, а я там гостил во время летних каникул, когда в 1960-е годы нам разрешили выезжать из закрытого города. Вертьяновские ребятишки считали нас особенными: «Вот, саровские приехали. Там у них сахар колют и пеньки рвут». Так они объясняли доносившиеся звуки взрывных испытаний.
Деревня Вертьяново – это современная ул. Заречная в Дивееве. Оттуда открывается вид на монастырские храмы. В то время они были в ужасно заброшенном состоянии, и мы ходили мимо них. Мама и бабушка были очень верующими, они всегда молились. Дед не молился, поскольку был руководителем, председателем колхоза, но и не препятствовал. Дома у бабушки хранились иконы из Дивеевского монастыря, которые спас от уничтожения мой дядя. В 1990-е годы их отдали обратно в монастырь, они были отреставрированы и нашли там свое место. Например, среди них была икона св. мц. царицы Александры, ее передали непосредственно матушке игуменье Сергии, которая в миру носила имя этой святой. Не сказать, чтобы нас, детей, приучали к вере, но старинные иконы, слова бабушкиных молитв и сам вид храмов находили какой-то отклик в душе. И эти зернышки в свое время проросли.
А когда я уже стал священником, от мамы узнал, что мой прадед, Димитрий, был звонарем на звоннице Казанского храма. Один из приделов этого храма – во имя первомученика архидиакона Стефана – считался вертьяновским. Его даже называли «приходской храм», хотя батюшка Серафим, по преданию, говорил, что не надо его называть приходским, т. к. он будет монастырским... Я считаю, что молитвы наших благочестивых предков оказывают влияние на нашу духовную жизнь. Но именно общаясь с о. Владимиром Алясовым, я прилепился ко Господу и к Церкви.
Я поражался его интеллекту, умению говорить с разными людьми. Видел, как он ревностно и самозабвенно служит. Мне кажется, что он во многом подражал владыке Николаю. Их обоих отличала эрудиция и разносторонность личности, житейская мудрость и строгость, но не деспотичная, а какая-то внутренняя дисциплина во время богослужения, к которому они подходили очень ответственно и даже скрупулезно. В ходе общения с батюшкой постепенно пришло понимание, что надо как-то определяться в жизни. Я сказал ему, что хотел бы служить в Церкви, на что он ответил: «Идти служить в Церковь надо тогда, когда ты понимаешь, что не можешь не служить». Эти слова запомнились мне на всю жизнь, определив мой священнический путь. Можно работать где угодно и кем угодно, иметь увлечения и хобби, но это – совсем другое. И я сказал ему: «Да, батюшка, я не могу не служить», хотя понимал, что не достоин, и что мне не хватает элементарных знаний. Но такое горячее желание оказалось главным и определиляющим. Отец Владимир написал представление владыке Николаю, мы с ним вместе ездили к нему для личного знакомства. Это был 1994 год. А в 1995 году я уже служил в храме Всех Святых.
И в дальнейшем о. Владимир многое сделал для моего становления, понимания ответственности священнической службы. Мы не прекращали духовного общения, хотя в том же году его перевели служить обратно в с. Казаково Вачского района Нижегородской области. В течение двадцати лет о. Владимир поддерживал всю мою семью, оставив глубокий след в нашей жизни. Может быть, без его помощи, поддержки и молитв у нас все сложилось бы иначе.
К о. Владимиру из Сарова приезжали люди, которым он помог как в обычной, так и в духовной жизни. В свою очередь, уже они старались ему помочь молитвенно и материально. Он обустраивал храм в с. Казаково. Хотя в сельской местности поднимать храм гораздо сложнее, но, как он говорил, зато там люди лучше – проще.
В Сарове о. Владимиру довелось испытать много сложных и неприятных ситуаций. Становление прихода связано с болезнями, вызванными тем, что люди привыкли к своим представлениям и установкам, которые не хочется менять. Священнику приходилось их направлять, и это происходило очень болезненно. У некоторых людей это даже вызывало агрессию, так им не хотелось меняться в лучшую сторону. О. Владимир сам попросился отсюда по состоянию здоровья. Действительно, он оставил в Сарове много сил и здоровья, служил в храме, на Дальней пустынке и на кладбище.
Отец Владимир долго болел и переносил это с поразительным мужеством и стойкостью, с желанием служить Богу несмотря ни на какие болезни. Меня изумляло, как он ехал из Нижнего Новгорода, где находился на лечении, в Казаково, чтобы совершить отпевание или панихиду, и обратно – в Нижний. Конечно, добрые люди (в т. ч. и из Сарова) ему оказывали помощь и содействие. Он почти девять лет жил на гемодиализе. Все это смиренно переносил и благодарил Господа за то, что Он давал ему силы служить. Потому что, как он однажды сказал: «С моей болезнью долго не живут. И если бы я не служил, меня бы уже давно не было». Мужество и стойкость о. Владимира являются для меня добрым примером.
Сарову с батюшкой очень повезло
О священнике Владимире Алясове вспоминает первый председатель приходского совета Алексей Валерьевич Кондрашенко, начальник лаборатории теоретического отделения РФЯЦ-ВНИИЭФ, канд. физ.-мат. наук:
– В конце марта 1992 года меня пригласили в канцелярию Нижегородской епархии и выдали распоряжение, где священнику Владимиру Алясову предписывалось оставить руководство приходом Никольской церкви с. Казаково и приступить к обязанностям настоятеля прихода церкви Всех Святых г. Сарова (хотя мы тогда еще носили название Арзамас-16). Эту бумагу мне выдала многолетний секретарь митрополита Николая Валентина Михайловна Силина, которая сразу сказала: «Вам очень повезло. Идите на улицу, батюшка вас ждет». Я вышел. Возле Карповской церкви прогуливался высокий представительный мужчина, он сразу понял, что я и есть его будущий работодатель. Я не оговорился. Тогда приход по отношению к священнику официально являлся работодателем. И я впоследствии, например, в распоряжениях о премировании так и писал: «В связи с успешной работой и праздником Преображения Господня премировать…» И дальше шел весь список клирошан во главе с настоятелем…
Мы разговаривали с о. Владимиром часа два, и беседа была очень настороженной с обеих сторон. Я не имел никакого понятия, что ждет приход, и как нужно выстраивать отношения со священником. А он так же не понимал, куда его посылает Господь, как не понимал этого и сам владыка. Ведь наша инициативная группа, с которой он общался, была не похожа на прочих прихожан: совершенно нецерковные люди, не знающие, как себя вести в присутствии архиерея, но которым нужен настоятель прихода... Известно легендарное напутствие митрополита Николая о. Владимиру: «Ты там продержись хотя бы три месяца, а дальше видно будет…»
В первом же разговоре о. Владимир стал выяснять, что у нас есть для того, чтобы начать совершать богослужения. А у нас практически ничего не было. Тогда еще даже не упоминался храм Всех Святых, т. к. планировалась передача приходу храма Иоанна Предтечи, где предстоял неизмеримо большой объем работ, и даже выгородить какой-то уголочек было непросто. И была маленькая часовня на кладбище, где не помещался даже хор. Богослужения в ней начались только с 5 мая, а в ремонтируемый храм Всех Святых мы переместились в июле...
Батюшка прибыл в наш город 1 апреля, поселился у будущей активной прихожанки, а вскоре по распоряжению главы администрации Г. З. Каратаева ему дали скромненькую квартирку из служебного фонда.
О. Владимир предложил идею проводить выездные богослужения на дому. Мы при помощи объявлений широко оповестили горожан, и они стали приглашать батюшку совершать требы, по 12-15 вызовов в день. Было очень много крещений: взрослые крестились сами, крестили детей и внуков. Причем, по словам о. Владимира, эти люди еще побаивались или стеснялись приходить в церковь, и с ними батюшка провел огромную невидимую работу. По моим подсчетам, еще до открытия храма он окрестил до двух тысяч человек. Также проводились соборования и просто беседы. У нас тогда не было приходской машины. Договаривались, чтобы за батюшкой приезжали на своем транспорте, а если такового не имелось, я подвозил его и матушку на своем обшарпанном «Запорожце», куда все помещались с трудом.
Тогда единственным источником дохода православного прихода была эта деятельность. Других денег у нас не было, как их в 1992 году не было и в городе, и в институте. Саров погружался в нищету. Батюшка скрупулезно каждый день под расписку сдавал выручку казначею Жене Тарасову. Сразу же проявились его основные качества. Ответственность, трудолюбие, исключительная самоотверженность в служении – служебный долг был для него превыше всего. Это меня поразило, хотя осознание этого пришло уже позже. Впоследствии я узнал многих представителей духовенства, но среди них немногие отличались таким же рвением в своей священнической деятельности, рассматривая ее именно как служение.
Тем более подобные качества совершенно нетипичны среди людей в ученом мире. А о. Владимир Алясов до принятия священнического сана был руководителем лаборатории в Нижегородском госуниверситете, кандидат хим. наук. Конечно, это ему очень помогло в его служении в Сарове, придало авторитета. Высокооборазованный, интеллигентный, поздно рукоположенный из ученых – он был уникальным священником в нашей епархии. Я думаю, что и в науке он был таким же. Наверное, эти качества о. Владимир вынес из семьи, а он был из семьи потомственных священников.
В воскресенье во ВНИИЭФ не подписывают приказы, но директор В. А. Белугин демонстративно подписал приказ о передаче здания храма Всех Святых, где размещался хозяйственный магазин, 14 июня, в день Святой Троицы. Батюшке стало полегче, люди приходили в храм, и он уже реже ездил по домам.
Если пролистать городские газеты того времени, мы увидим повышенный интерес к барабашкам, полтергейсту и прочим аномальным явлениям. Тогда же были очень активны различные секты, например, последователи Порфирия Иванова. Считаю, что это удалось преодолеть с помощью православного прихода. И со временем наш город оформился именно как центр православия, как это и должно было быть.
Постепенно стало выправляться материальное положение в городе и, как следствие, возросли церковные доходы, три года подряд шло их удвоение. Мне трудно судить, как мы организовывали хозяйственную деятельность, но создание лидирующего духовного центра невозможно переоценить. Когда же приход встал на ноги и материально окреп, настоятель старался держаться в стороне от его хозяйственной жизни, что было очень необычно. Он демонстративно дистанцировался от этого, подключаясь только в самые важные моменты, например, просьбу разрешить проведение богослужения на Монастырской площади мы подписывали вдвоем. Тогда настоятель и председатель приходского совета были равноценными фигурами. И, конечно, очень скоро на приходе возникли нестроения: без них не бывает, а уж в Сарове – тем более. Это если бы мы ничего не делали, то никого бы бесы и не тревожили…
Отец Владимир никому не говорил, что практически сразу по прибытии в Саров у него началось ухудшение здоровья. Батюшка – почечник с детства, а у нас – место аномальное, с непонятными скачками давления. В Сарове он начал делать гемодиализ, тут у него отказала одна почка.
Было очень обидно за батюшку. В 1992 году он уехал из сытого Казакова, где сельчане одаривали священника домашними продуктами питания. В советское время это было очень зажиточное село, там процветал завод по выпуску филиграни. Оттуда он приехал в голодный Саров, где все было по талонам. А когда в 1995 году наш город начал становиться богатым городом, а приход – богатым приходом, о. Владимир вернулся в Казаково, где за три с половиной года производство развалилось, и народ обнищал.
Спустя время у него отказала и вторая почка. Нужно было иметь невероятное мужество и волю к жизни, чтобы выдержать восемь лет без обеих почек. Это совершенно уникальный случай. И при этом батюшка продолжал служить и окормлять своих духовных чад. Мне не понадобилось никаких усилий, чтобы бросить клич среди ученых помогать о. Владимиру столько, сколько понадобится. Ежемесячно ему отсылали деньги на дорогие лекарства.
Сарову, действительно, очень повезло с первым настоятелем. Он здесь оставил о себе добрую память и воспитал двух священников: о. Владимира Кузнецова и о. Германа Здорова.
Терпение, смирение, молитва и благодарить Бога за все
Воспоминания Марии Павловны Карпуниной, директора магазина «Церковная лавка», о священнике Владимире Алясове:
– Я случайно встретилась с о. Владимиром в часовне на кладбище при отпевании одной одинокой бездетной женщины. Супруга о. Владимира, матушка Вера, подошла ко мне и спросила: «А у тебя детки есть?» – «Есть». – «А ты в церковь ходишь?» – «Нет». – «Тогда приходи в храм и детей приводи с собой. У нас воскресная школа, там очень интересно, проводятся праздники…»
С этого момента я потихоньку начала ходить в храм и водить дочку в воскресную школу, которая тогда собиралась прямо в храме. Меня выбрали председателем родительского комитета, и мне пришлось заниматься организацией праздников. В учебный процесс я не вникала, но вся организационная работа была на мне. О. Владимир вел занятия с детьми. Ему помогали Светлана Шанина, Александр Брюховец и еще несколько преподавателей. Однажды батюшка подошел ко мне и высказал пожелание, чтобы я работала в храме. Я растерялась. Мне не было и сорока лет, я по образованию биолог, занималась озеленением в Комбинате благоустройства, и мне нравилась моя работа.
Вскоре батюшка уехал из города. Тогда старостой был Алексей Кондрашенко, при нем завершился ремонт магазина «Церковная лавка», находящегося на первом этаже монастырского здания, а Сбербанк еще продолжал занимать второй этаж. Староста позвал меня работать в этот магазин, и, видимо, по молитвам о. Владимира я согласилась. Батюшка был очень рад, говорил: «Твое место в храме». С тех пор прошло уже 22 года. Первые годы родители и дети из воскресной школы часто заказывали автобус и ездили к о. Владимиру в Казаково на богослужение, причащались. Ребята его очень любили за доброту. Однажды в Рождественский пост набрался полный ПАЗик пассажиров, из них половина – дети. Стоял лютый мороз, а у нас на полпути, прямо в чистом поле встал автобус – от холода замерз бензин. О. Владимир в это время совершал литургию и несколько раз выходил посмотреть, не едем ли мы, ждал нас. Мобильников тогда не было. Он почувствовал – что-то произошло, молился за нас. И автобус завелся. По словам водителя, это было чудо. О. Владимир был сильный молитвенник. По его молитвам много людей исцелялось и приходило к вере.
Сначала батюшка приезжал в Саров. Но у него было много недоброжелателей, и он постепенно перестал ездить. Он был очень скромный и не хотел своим приездом вызывать склоки и ажиотаж. А те люди, которые его любили, заслышав, что он в городе, стремились его увидеть. Когда он останавливался в моей квартире, там собиралось по 30 человек. Мы накрывали столы, долго сидели и общались с батюшкой. А потом уже только мы ездили к нему, конечно, со временем все меньше и меньше людей. Ученики воскресной школы выросли и разъехались, а их родители – состарились. Но все равно мы продолжали его поддерживать до конца. О. Владимир с матушкой Верой говорили: «Вы продлили нам жизнь». Дело в том, что батюшка болел с семилетнего возраста. У него были поражены почки после перенесенной инфекции, и ему постоянно нужно было очень серьезное лечение и добрые люди постоянно, до последнего дня его жизни, собирали деньги на дорогостоящие лекарства, на которых он жил. Батюшка говорил: «Мне Господь даровал шестьдесят лет жизни». Он умер в 67 лет.
Батюшка служил до последнего, пропустил только две воскресные литургии, когда он уже находился в реанимации. Были случаи, когда во время литургии он терял сознание в алтаре. Прихожане в Казаково уже знали: если батюшка долго не выходит, значит, он потерял сознание, надо подождать. И они стояли и терпеливо ждали его. Его можно было вывести за штат, но он исполнял все свои обязанности, и благочинный поддерживал его. Батюшка не смог бы прожить без литургии, без молитвы.
Дочь о. Владимира рассказала о его последних днях. Последние две недели он лежал в реанимации, пребывал в ясном уме, но не мог говорить из-за трубки в трахее. К нему нескончаемым потоком шли люди со всей больницы, стремясь получить благословение. Батюшка еще находил в себе силы улыбаться, и он каждому писал на детской магнитной дощечке то, что тому надо. Конечно, его в областной больнице все знали, ведь он более десяти лет три раза в неделю там проходил гемодиализ.
Это был удивительный человек. Когда ему звонила, первым делом не я спрашивала его о здоровье, а он – меня: «Как ты себя чувствуешь? Как дела? Как дети?» На вопросы о себе отвечал: «У меня все идет своим чередом». Он за все благодарил Бога и нас учил этому. Самое главное, что он нам завещал, это – терпение, смирение, молитва и благодарить Бога за все.
URL:
- https://pravsarov.su/content/publication/82/2014/4000.html (дата обращения 20220616)
- https://pravsarov.su/content/publication/82/2014/3998.html (дата обращения 20220616)
- https://pravsarov.su/content/publication/82/2014/3999.html (дата обращения 20220616)
