Протоиерей Николай Коняшкин. На кладбище (рассказ)

В июньский полдень солнце палит нещадно. Но здесь, на кладбище, в тени разросшихся деревьев прохладно и чувствуется какое-то умиротворение. Кругом тишина. Лишь стук колёс, проходящих мимо поездов, нарушают этот покой и тишину.

Здесь похоронена моя бабушка Бегаева Мария Матвеевна, рождения 1921 года и умершая, как свидетельствует надпись на её фотографии, 17 октября 2008 года. Она прожила на Земле 87 лет.

Рядом с ней покоятся её родители: Матвей Егорович и Акулина Андреевна Коняшкины и брат её Василий. А также здесь стоит железный крест сыну Василия – Михаилу, прах которого покоится где-то на земле в Калининградской области. Но Василий, в память о своём сыне, поставил ему здесь этот крест.

Деда Василия я хорошо помню, а вот прадеда Матвея и прабабушку Акулину, и сына Василия – Михаила, я уже не застал. Они умерли где-то в начале 80-х годов прошлого столетия – до моего рождения. Я давно собираюсь сделать на их крестах таблички с фотографиями и с надписями, но всё мне некогда. Да и кому нужна здесь память о них, кроме меня? На этой железнодорожной станции в посёлке Потьма, что в шести километрах от райцентра Зубова-Поляна и в 460 километрах от Москвы по, раньше Куйбышевской, а теперь Самарской железной дороге, их почти никто и не знал.

Бабушка же прожила в этом небольшом рабочем посёлке с населением меньше пяти тысяч человек почти три десятка лет, работала истопником и уборщицей на железнодорожном вокзале, поэтому многие её знали и пока ещё помнят. А родителей своих - прадеда Матвея и прабабушку Акулину - она привезла сюда после того, как поздней осенью 1982 года дом её сгорел вместе с мужем-пьяницей и скандалистом, и с 95-летней парализованной свекровью.

Но бабушка не впала, ни в уныние, ни в отчаяние. Зиму она провела у своей подруги и дальней родственницы Ульяны Бычковой, а весной, в свои 62 года, энергично взялась за строительство жилья на пепелище сгоревшего дома. Одна, без денег и чьей-либо помощи, она за лето, на удивление всем знакомым, соорудила себе домик, в котором затем прожила ещё 23 года. Сюда она и привезла из соседнего райцентра Торбеево своих престарелых и совсем немощных родителей Матвея и Акулину.
Позже переехал к ним из Калининградской области, оставшийся в одиночестве и родной брат бабушки Василий, который впоследствии купил себе домик насупротив бабушкиного строения.

Сегодня я приехал сюда, чтобы покрасить ограду бабушкиного семейного захоронения. Это для меня своего рода дань памяти им всем. Покраске этой ограды бабушка при жизни придавала особое значение. Каждое лето, когда я жил у неё, она брала меня с собой на эти кладбища, и мы вместе с ней долго красили эту старую ограду с завитушками. Потом она стояла и молилась, поминала всех умерших родственников и знаемых, а затем мы с ней кушали. Блины, яйца и квас, которые она приносила с собой, здесь, на свежем воздухе, в тени деревьев,- казались мне необыкновенно вкусными. И следующей весной я уже сам просил бабушку:
- Бабай,- я так всегда к ней обращался,- пойдём на кладбище красить ограду. – Пойдём, пойдём, мой милый унучок - Она, именно, так меня и называла.- К Троице обязательно покрасим.- И она покупала банку синей краски, и мы опять шли с ней красить ограду.
- Когда я помру, ты меня тоже здесь похорони и не забывай ограду красить, - даёт наказ мне бабушка.
Я охотно обещаю ей это сделать, и она остаётся довольная мной.

Я крашу медленно неумело, но стараюсь. И мне кажется, что сейчас бабушка с фотографии внимательно наблюдает за мной и радуется, что я исполняю её наказ. Лишь чёрная ворона, сидящая на дереве, как ворчливый старый монах в чёрном подряснике, будто, выражая в мой адрес своё недовольство, временами издаёт свой душераздирающий ка-ар-рр…! Ка-ар-рр….!

О чём она каркает? Что хочет сказать мне эта страшная птица? Может она видит сейчас бессмертный дух моей бабушки? И видит, как она ходит или летает вокруг меня и пытается заговорить со мной, но я не слышу её? А ворона упрекает меня за это? Может, ещё чьи-то души наблюдают за моей работой? Вон могила нашего бывшего соседа Крутякова Анатолия Ивановича, проработавшего до пенсии каким-то небольшим начальником на станции Потьма. А после ухода на пенсию, не дожив даже до 70 лет, уже два года, как лежит здесь рядом со своей матерью, которая прожила ни много не мало – 95 лет и умерла лишь незадолго до смерти сына. Бабушка звала Анатолия Ивановича не по имени отчеству, а просто Толик.

Когда бабушка впервые привезла меня, 5-летнего карапуза, из Крыма к себе, то первым делом решила поставить надо мной небольшой и, как я теперь думаю, совершенно глупый эксперимент: как я поведу себя, в случае, если она вдруг внезапно умрёт. И, играя со мной, предупредила, что если я не буду слушаться её, то она будет огорчаться, расстраиваться, заболеет и от этого скоро подохнет. И я останусь без бабушки. И тогда меня родители заберут обратно в Крым, где опять поведут в садик, куда я очень не люблю ходить. А там воспитатели заставят меня спать после обеда и их слушаться. «Так что береги бабушку, слушайся её и не огорчай, чтобы она не сдохла»-говорила мне бабушка. Я всегда ей давал обещания, но тут же их нарушал и опять не слушался.

Бабушка в разговоре выражения не выбирала. Она могла сказать как угодно. Когда она говорила о предстоящей смерти, то никогда не говорила «Я помру», а всегда «Я сдохну или подохну». А я быстро освоил её лексикон и тоже говорил её словами и рассуждениями.

И вот однажды, когда, видать, я сильно разозаровался, она легла на крыльцо и притворилась мёртвой. Я, недолго думая, побежал к соседям. Захожу и, подражая бабушке, как взрослый человек на полном серьёзе, говорю:
- Толик, дай мне четыре гвоздя.
- Это зачем тебе, Андрюша, четыре гвоздя понадобились?- спрашивает Анатолий Иванович.
- Пойду гроб делать. Старуха моя вон подохла, лежит на крыльце.
Крутяковы тут же вскочили, и бежать к нам. Прибегают, видят, старуха сидит на крыльце и спокойно вяжет носки. Спрашивают её: «Тётя Маруся, что с вами случилось?» Бабушка с недоумением смотрит на них и ничего не может понять.
– Внук твой пришёл к нам и говорит: «Толик, дай мне четыре гвоздя старуха подохла – пойду, гроб ей буду делать».
Бабушка разразилась смехом, довольная: Ай да внук! Какой он умный, сообразительный и находчивый. Надо же: в пять лет такое придумать! Соседи смотрели на неё с удивлением и с упрёком: Ну, разве можно позволять себе такие глупые шутки с 5-летним ребёнком? Что это за воспитание? А она этого не понимала и дальше продолжала меня воспитывать в том же духе.

А вот могила её другой соседки Кати Рузмановой, которая тоже всю трудовую жизнь отдала железной дороге, проработав билетным кассиром на станции Потьма. И умерла тоже года два назад, не дотянув до 70 лет. Для бабушки она была своего рода справочное бюро по всем вопросам.

Однажды бабушка спрашивает меня:
- Ты любишь меня, милый унучок?
- Да,- говорю ей.
- Я ведь красивая?
- Да, - опять отвечаю ей.
- А какая я красивая?
- Как орангутанг.
Бабушка тут же идёт к Кате и спрашивает:
- Катя, рнгутан - это что такой? Мне, мой внук сказал, что я красивая, как рнгутан.
- Да это самая страшная обезьяна.
- Ах, окаянный, ах царь Соломон…. И надо же такое выдумать: Красивая, как рнгутан. Да откуда он это взял?

Когда я делал какое-либо «мудрое» высказывание, а я часто высказывался, то бабушка с восхищением называла меня мудрым царём Соломоном.

- А ведь и правда, Маруся, ты за последнее время стала походить на орангутанга. Ребёнок правильно заметил. Ты на него и на меня не обижайся.
Катя тоже была женщиной из разряда «Палец в рот не клади». Но эти мои «изречения» долго вспоминали и Крутяков и Катя и другие Потьменские старухи – подруги бабушки, восхищаясь моей находчивостью и фантазией и осуждая бабушку за её непедагогические методы воспитания ребёнка.

А как-то раз сидят бабушка со своей подругой Ульяной Бычковой на крыльце, а мы с внучкой Ульяны, шести летней Любашей – моей ровесницей, играем рядом на лужайке. У Любаши куколки, у меня машинки.
- Андрюша, - спрашивает меня Ульяна, - ты, когда вырастишь, возьмёшь нашу Любашку замуж?
- Да! – не задумываясь и не отрываясь от игрушек, отвечаю ей.
- А жить с ней будете в этом доме или в моем?
- В вашем.
- А почему не здесь? – вмешивается в разговор бабушка.
- Здесь у нас будут корова и поросёнок, - увлечённый своей игрой, не глядя на них, выпалил я.

- Если у вас в одной комнате моего дома будут жить корова, а в другой –поросёнок, а я же тогда где буду жить? – рассуждает и любопытствует бабушка.
- Да ты к тому времени, поди, уж подохнешь! – вполне серьёзно, как взрослый рассудительный человек, умозаключаю я.
Минуту стояла абсолютная тишина. Потом раздался громкий и дружный хохот бабушки и Ульяны, а затем бабушка заплакала.
Но она плакала не от обиды за такой циничный ответ внука, - в этом был результат её воспитания, а от радости, что отныне её жизнь обретает смысл. Она теперь не просто здесь живёт и коротает старость, она трудится и живёт на свете ради меня, готовит меня в будущее, ради продолжения её рода.

Теперь она знает, что после её смерти, дом, построенный ею, не обветшает, не зарастёт бурьяном, не исчезнет с лица земли. И пусть в нём будет жить не сын её, и даже не внук, а корова с поросёнком его внука, но всё равно там будет частица и её сегодняшнего труда, за это они будут её поминать, а может быть и молиться за упокой её души. А ради этого стоит жить!

И от этой радости, крупные слёзы катились по её широкому морщинистому лицу, она, всхлипывая, вытирала их кончиком платка, а мы с Любашей продолжали играть, не придавая этому никакого значения. Нашему детскому уму этого было не понять, также как и её вздохи о чрезмерной и незаметной среди дел быстротечности земной жизни.

И вот они все соседи опять вместе. Но живут уже теперь в другом мире и в другом измерении. А мы их не видим. А, интересно, они нас видят? Говорят, что видят и слышат. А помнят ли они того маленького Андрюшу, который просил у Толика четыре гвоздя, чтобы сколотить гроб своей любимой бабушке, красивой как орангутанг?

Вот она человеческая жизнь! Живём, боремся за тёплое место под солнцем, добиваемся чего – то, радуемся, завидуем, болеем. Но приходит каждому свой час и остаётся от всего этого лишь небольшой холмик двухметровой длины где-то на окраине какого-нибудь населённого пункта, села, посёлка или, пусть даже небольшого или большого города, Какая разница?......

Через год, после смерти бабушки, я приехал на её могилу почтить память. Навестил и её подругу Ульяну. В избе Ульяны сидела готовая на выданье, как цветущая роза, молодая красавица. Я сразу же узнал в ней Любашу – девочку моего далёкого детства. Она, как и я, выросла, похорошела. И мы, опять, как в детстве, взглянули друг другу в глаза.
- Андрей, ты закончил институт? - спросила меня Ульяна.
- Да, - сухо с неохотой ответил я.
- Теперь ты работаешь учителем? - опять полюбопытствовала Ульяна.
- Нет.
- А почему? Мест там у вас нет?
- Места-то есть, но слишком мало платят.
- А наша Люба, заканчивает Мордовский Госуниверситет. Скоро станет психологом, - с гордостью сказала Ульяна. - Вот зашла бабушку навестить.
- И корову научилась доить, и за поросёнком ухаживать, - как бы, между прочим, учтиво заметила Люба.
Я понял, что это было сказано в мой адрес. Дескать, помнишь, мальчик, когда-то ты мечтал, после смерти твоей бабушки, купить в её дом корову и поросёнка, а сам собирался жить со мной в доме моей бабушки? Ну, вот, пришёл твой час, покупай, я готова.

Детские мечты, возникшие на лужайке, к сожалению, не всегда сбываются. В машине у меня уже сидела за рулём такая же молодая и тоже цветущая, но другая роза, которая хотя и не умеет доить корову, но лихо водит машину, что теперь для нас обоих - торговых представителей, немаловажно в нашей работе.

И я смущённо отвёл свой взгляд в сторону. Вины своей никакой перед Любой я не чувствовал, но всё равно на душе стало как-то неприятно. А она смотрела на меня и будь- то говорила: «Эх, ты, предатель и обманщик, трепло! А я-то тебе тогда, в далёком нашем детстве, поверила…» Но, видимо, не всё в этой жизни зависит от нас. Есть какая-то невидимая сила, которая управляет нашей жизнью. Имя ей – Судьба!

На следующий год я опять приехал в Потьму на бабушкину годину. День, в конце второй декады октября, был солнечный, тихий, но чувствовалось уже холодное дыхание осени. На кладбище стояла гробовая тишина. Медленно падали жёлтые листья с деревьев, покрывая золотым одеялом могильные холмы; и как страшные призраки стояли вокруг кресты, памятники и опять кресты. Сколько их? Кто их считал? А ведь под каждым крестом и памятником похоронен человек, который несколько лет назад, вот также ходил по Земле, думал, спорил, мечтал….

В мире давно существует один неразрешённый вопрос: «Для чего живёт человечество?» Для чего оно строит города, изобретает машины, создаёт памятники искусства и многое другое? Для чего, если ты всё равно умрёшь, а оставшиеся в живых забудут тебя? Бесстрастный естествоиспытатель ответит: человек – не что иное, как особая форма существования белковых веществ, в этом он сходен с кроликом, с деревом, с мухой, с простейшей амёбой; основа одна, отличие только в сложности: амёба существует ради существования, человек в конце концов живёт ради того, чтобы жить, лишь сам процесс жизни его намного сложней, чем у амёбы.

Стоит преклонить колени перед этим, в общем-то, правильным, научным постулатом, принять его к руководству, и у человека пропадает охота проникать в секреты природы, изобретать новые машины, развивать искусство…. Человек перестаёт быть человеком! А он верит в своё высокое призвание, видит перед собой великие цели, открывает, проникает, мечтает – высокие идеалы двигают его жизнь вперёд.

Математической формулой или бесстрастным выводом естествоиспытателя не объяснишь существование людей, где созидающий дух поднялся над многоликими превращениями белковых тел.

Бабушка моя верила в бессмертие души. У неё была цель: оставить добрую память о себе и след на земле – построить дом, воспитать внука и делать добро. И пусть её «воспитание» была не без изъянов, но я не могу упрекнуть её в этом. Она была великая труженица. И эту любовь к труду смогла привить и мне.

Я тоже верю в бессмертие души. Иначе, зачем же жить, если знаешь, что через 40-50 лет всё равно умрёшь, тебя закопают и будешь вот также лежать здесь или в другом месте под таким же крестом или памятником?

Конечно, мне жалко бабушку. Мне так хотелось, чтобы она никогда не умирала, но человеку не подвластны Законы природы. И вот она теперь здесь….

Смотрю на всё это и чувствую внутри себя холодок, разряжённую невозвратимость, душа цепенеет, начинает трепетать, как перед страшным Судом.

В Потьме я узнал, что Люба на днях очень удачно вышла замуж. Муж её юрист,- прекрасной души человек. Живут они в Подмосковье. У него там своя двухкомнатная квартира и хорошо оплачиваемая работа. Это известие меня обрадовало. На душе стало как-то легче. Слава Богу, подумал я, что Люба тоже встретила на своем жизненном пути хорошего человека, с которым она, несомненно, будет счастлива, а пройдёт немного времени и они, вместо коровы с поросёнком, купят «Мерседес» последней модели. Мечты о коровах и поросятах, канули в Лета и они теперь уже не в моде. Нынче время другое.

Дом бабушки мой отец продал соседям Крутяковым. Но, видимо, и им он особо не нужен. Вижу, крыша, покрытая толем, местами уже ободралась, вокруг дома растёт бурьян – признак заброшенности. И кто бы мог подумать, что пройдёт немного лет и от всего того, что было здесь, останутся лишь воспоминания…….

На фотографии могила бабушки на Потьменском кладбище. Прах её покоится под белым крестом с её фотографией. А рядом кресты её родителей. Мир их праху!

URL: https://proza.ru/2010/10/26/1465 (дата обращения 20210830)